Кто смеется последним Рэй Дуглас Брэдбери Герой рассказа, молодой писатель, подружился со Э. Р. Д. Везалием — талантом, гением от бога, мыслителем и деятелем. Внезапно старший друг бесследно исчез. Лишь спустя несколько месяцев рассказчик услышал по телефону его просьбу: «Помоги!..» Рэй Дуглас Брэдбери Кто смеется последним Звали его Эндрю Рудольф Джеральд Весалиус, и был он гением от бога: писал философские трактаты, занимался статистикой, создавал оперы в духе великих итальянцев, сочинял любовную лирику и немецкие баллады, проповедовал веданту, входил во властные структуры округа Санта-Барбара и вообще умел быть верным другом. В последнее трудно поверить, тем более что в то время, когда мы с ним познакомились, я был гол как сокол — кропал примитивную фантастику и получал по два цента за слово. Но Джеральд — да простится мне такая фамильярность — сам на меня вышел и поведал всем знакомым, что я способен видеть будущее, а потому заслуживаю внимания. Он меня обучил полезным навыкам и стал брать с собой на встречи с родственниками Эйнштейна, Юнга и Фрейда. Не один год я конспектировал его выступления, сидел с ним за чашкой чая в обществе Олдоса Хаксли и в немом благоговении сопровождал Кристофера Ишервуда, когда тот посещал художественные выставки. И вдруг Весалиус исчез. То есть близко к тому. Поговаривали, будто он делал заметки для романа о летающих тарелках, которые зависали над тележкой продавца хот-догов в Паломаре — и вдруг как сквозь землю провалился. Я установил, что он больше не выступает с проповедями в храме веданты, а обретается не то в Париже, не то в Риме; все сроки сдачи романа давно прошли. Сто раз я пытался дозвониться ему домой, в Малибу. В конце концов его секретарь, Уильям Хопкинс Блэр, проговорился, что Джеральд слег от какой-то неизвестной болезни. Тогда я спросил, нельзя ли проведать моего доброго друга. Блэр бросил трубку. Я набрал номер еще раз, и Блэр рявкнул, что Весалиус больше не желает меня знать. Ошарашенный, я пытался сообразить, как просить прощения за свои грехи, о которых не ведал ни сном ни духом. Как-то в полночь у меня дома зазвонил телефон. Чей-то голос выкрикнул одно-единственное слово: — Помоги! — Что-что? — не понял я. В ответ повторился тот же крик: — Помоги! — Весалиус? — Я не верил своим ушам. Последовала долгая пауза. — Это ведь ты, Джеральд? Молчание, потом приглушенные голоса — и короткие гудки. Сжимая в руке телефонную трубку, я почувствовал, как на глаза навернулись слезы: это и впрямь был Весалиус. После многомесячного отсутствия он кричал откуда-то из небытия: видно, ему грозила неведомая мне опасность. На другой день, вечером, я по наитию отправился в фешенебельный район Малибу, где улицы носят итальянские названия, и ноги сами привели меня к дому Весалиуса. Я позвонил в дверь. Ответа не было. Позвонил снова. В доме стояла тишина. Не менее двадцати минут я звонил и стучал попеременно, и дверь наконец-то открыли. На пороге возник все тот же странноватый тип, опекун Весалиуса по фамилии Блэр, который сверлил меня взглядом. — Да? — Это все, что вы можете сказать, промурыжив меня полчаса за дверью? — А вы никак тот самый щелкопер, приятель Джеральда? — спросил он. — Вы же меня знаете, — сказал я. — Попрошу выбирать выражения. Я пришел навестить Джеральда. Блэр поспешил ответить: — Его нет, он в Рапалло. — Мне доподлинно известно, что он здесь, — солгал я. — Не далее как вчера он мне звонил. — Быть такого не может! Он в Италии! — Ничего подобного. — Меня уже было не остановить. — Он просил найти ему другого врача. Блэр побелел как полотно. — Он здесь, — сказал я. — Мне ли не знать его голос. Я двинулся по коридору вслед за Блэром. Внезапно он пропустил меня вперед. — Только не долго, — предупредил он. Добежав до спальни, я переступил через порог. Там, вытянувшись наподобие тонкой беломраморной крышки саркофага, лежал мой старинный Друг Весалиус. — Джеральд! — выкрикнул я. Бледная фигура, на вид дряхлая и немощная, хранила молчание, но при этом неистово вращала глазами. У меня за спиной раздался голос Блэра: — Как видишь, он совсем плох. Выкладывай, что там у тебя, — и до свидания. Я сделал шаг вперед. — Что с тобой, Джеральд? — спросил я. — Чем тебе помочь? Тонкие губы Джеральда нервно дергались, но ответа не было; веки трепетали, как серые крылышки мотылька, а глаза отчаянно бегали от меня к Блэру и обратно. В смятении я уже хотел схватить Джеральда в охапку и броситься наутек, но об этом нечего было и думать. Склонившись над моим другом, я стал шептать ему на ухо. — Скоро я за тобой вернусь, — пообещал я. — Не сомневайся, Джеральд, я скоро вернусь. Распрямившись, я поспешил унести ноги из этой комнаты. У выхода маячил Блэр, который, глядя мимо меня, заявил: — Все, больше никаких посещений. Таково желание Весалиуса. И дверь захлопнулась. Еще долго стоял я у порога, собираясь либо позвонить, либо постучаться, постучаться или позвонить, но в конце концов оставил эту затею. А потом битый час околачивался на тротуаре — не мог собраться с духом, чтобы уйти. В час ночи свет в окнах погас, и дом погрузился в темноту. Тайком пробравшись вдоль стены в сторону черного хода, я увидел, что застекленная дверь в комнату Джеральда открыта для ночного проветривания. Джеральд Весалиус лежал с закрытыми глазами все в той же позе. Вполголоса я позвал: «Джеральд!» — и он широко распахнул глаза. Его лицо по-прежнему было белее снега, но взгляд неистово заметался. На цыпочках войдя к нему, я склонился над кроватью и зашептал: — Джеральд, что с тобой происходит? У него не было сил ответить, но в конце концов он судорожно задышал, и мне послышалось: «Ка… — И вслед за тем: — …мера… — А потом: — оди… — И на завершающем выдохе: — …ночка». Я сложил это вместе и поразился. — Как такое могло случиться, Джеральд? — взвился я, стараясь не повышать голос. — Как? Его хватило только на то, чтобы дернуть подбородком в сторону изножья постели. Я откинул одеяло — и не поверил своим глазам. Его ноги были примотаны клейкой лентой к основанию кровати. — Вот, — прошелестело на выдохе. — Не мог… — выдавил он, — позвонить! Телефонный аппарат стоял справа от него, чуть дальше вытянутой руки. Размотав скотч, я снова наклонился, чтобы продолжить расспросы. — Ты меня слышишь? Голова у него дернулась. Он шепотом выпалил: — Да. Блэр… — судорожный вдох, — намерен… — он немного успокоился, — жениться… — у него опять перехватило дух, — на… старом… священнике. — Тут слова хлынули потоком: — Мудрейшем из мудрых! — То есть как? — Жениться, — взорвался старик, — на мне! — Погоди! — Я был ошарашен. — Жениться? Яростный кивок, а после — дикий приступ хохота. — Он, — прошептал Джеральд Весалиус. — На мне. — Господи! Вы с Блэром? Должны пожениться? — Именно так. — Голос Джеральда окреп и перестал дрожать. — Именно так. — Быть такого не может! — Может! Может! Меня стал душить смех, но пришлось сдержаться. — Не хочешь ли сказать… — начал я. — Тише ты, — без запинки произнес Джеральд. — А не то он услышит и тебя… — у него опять перехватило дыхание, — вышвырнет! — Джеральд, это же незаконно! — вскричал я шепотом. — Законно, — прошептал он в ответ. — Все будет законно, шумиха, газеты! — Боже мой! — Да, вот так! — Но зачем это ему? — Ему, — сказал Джеральд, — плевать. Но слава! Он считает, что дело того стоит, — хочет прославиться и как можно больше от меня получить. — Нет, в самом деле, Джеральд, как это понять? — Хочет забрать надо мною власть. Такая уж… — выдавил Джеральд, — у него… — он поперхнулся, — натура. — Ничего себе! — сказал я. — Бывает, что в браке женщина всецело отдает себя во власть мужчине или мужчина всецело отдает себя во власть женщине. — Вот-вот, — подтвердил Джеральд. — Этого он и добивается! Он влюблен, но у него помрачение рассудка! Джеральд застыл, смежил веки, а потом добавил слабым, срывающимся голосом: — Хочет подчинить себе мой ум! — Из этого ничего не выйдет! — Уж он расстарается. Хочет стать величайшим философом в мире. — Сумасшедший! — Да! Хочет писать книги, ездить по свету, читать лекции — хочет стать мною. Думает, если я буду принадлежать ему, он займет мое место. Послышался какой-то шорох. Мы затаили дыхание. — Идиотизм какой-то! — прошептал я. — Видит Бог! — Бог, — фыркнул Джеральд, — этого… не видит… Как ни странно, у Весалиуса вырвался смешок. — Не важно! — Шшш, — предостерег Джеральд. — Он с самого начала таким был, уже когда поступил к тебе на службу? — Вероятно. Только не до такой степени. — И ты не противился? — Не про… — пауза, — …тивился. — Но ведь… — С годами он забирал все больше си… си… силы. — Пользуясь твоими же деньгами? — Нет, — желчная усмешка, — моими мыслями. — Он крадет твои мысли? Джеральд сделал судорожный вдох и выдох. — Представь себе! — Но твои мысли уникальны! — Скажи… скажи… скажи это ему. — Вот паразит! — Нет, ревнивец, завистник, властолюбец, поклонник, полузверь, а порою — настоящий зверь! — Джеральд выкрикнул эту тираду отчетливо, но не за один раз. — Черт побери, — возмутился я. — Почему же мы теряем время на разговоры? — А куда деваться? — прошептал Весалиус. — Помоги. — Тут он улыбнулся. — Как мне тебя отсюда вытащить? Весалиус посмеялся. — Просчитаем возможности. — Черт побери, сейчас не до шуток! Джеральд Весалиус сглотнул. — Такое уж… у меня особое… — он запнулся, — чувство юмора. Итак! Мы оба замерли. Где-то скрипнула дверь. Шаги. — Может, вызвать полицию? — Нет. — Пауза. У Джеральда сорвался голос. — Это акция, спектакль, ему на руку. — Акция? — Слушай меня, иначе все пропало. Я наклонился, и он сбивчиво заговорил. Шепотом, шепотом, шепотом. — Уяснил? Попытаешься? — Попытаюсь! — ответил я. — Ах ты, черт, черт, черт! В коридоре — шаги. Мне послышался чей-то крик. Я схватил телефонную трубку. Набрал номер. Потом выбежал через ту же застекленную дверь, обогнул дом и оказался на тротуаре. Невдалеке завыла сирена, потом вторая, третья. К тротуару подкатили сразу три пожарно-спасательные бригады — в такой час у них обычно бывает затишье. Девять бойцов-спасателей, соскучившихся по настоящей работе, бросились к дому. — Блэр! — завопил я во все горло. — Я тут! Проклятье. Дверь случайно захлопнулась! Там, за углом! Старик умирает. За мной! Я бросился бежать. Спасатели, одетые в черную форму, устремились следом, не разобравшись, что к чему. Мы распахнули застекленную дверь. Я указал пальцем на Весалиуса. — Выносите его! — скомандовал я. — В больницу Бротмана! Скорее! Джеральда уложили на каталку и без промедления вывезли через ту же дверь. У нас за спиной раздавались истерические вопли Блэра. Джеральд Весалиус тоже их услышал; он весело помахал рукой и стал выкрикивать: — Пока-пока, счастливо оставаться, прощай, всех благ, будь здоров, не поминай лихом! А мы между тем бежали к санитарному транспорту. Джеральд заходился смехом. — Юноша! — Что, Джеральд? — Ты меня любишь? — Конечно, Джеральд. — Но ты ведь не намерен забирать надо мной власть? — Нет, Джеральд. — А над моими мыслями? — Ни в коем случае. — А над моим телом? — Ни за что, Джеральд. — Пока смерть не разлучит нас? — Пока смерть не разлучит нас. — Хорошо. Бегом, бегом, вперед, вперед, через газон, по дорожке, к санитарной машине. — Юноша. — Да? — В храме веданты? — Да-да. — В прошлом году? — Да-да. — Проповедь на тему «Величие всеобъемлющего смеха»? — Я на ней присутствовал. — Момент настал! — Ну да, ну да. — Хохотать до упаду? — Хохотать до упаду. — Взахлеб, от души? — Господи, конечно, взахлеб и от души! Тут в груди у Джеральда рванула бомба, а из гортани хлынула взрывная волна. Мне ни разу в жизни не доводилось слышать такого взрыва ликования; меня самого душил смех, но я бежал рядом с каталкой, которую без промедления толкали вперед и вперед. Мы улюлюкали, вопили, орали, задыхались, втягивали в себя и выдыхали фейерверки веселья, как мальчишки в забытый богом летний денек, когда можно упасть на тротуар и содрогаться в притворных корчах, изображая разрыв сердца или приступ удушья, жмуриться от громового «ха-ха-ха» и «ох-хо-хо» и умолять: «Кончай, Джеральд, я сейчас сдохну, ха-ха, ох-хо-хо, господи, ха, хо», и опять «ох-хо-хо», пока не охрипнешь до шепота. — Юноша? — Что еще? — Фараон Тутанхамон. — Ну? — Его мумию нашли в гробнице. — Ну. — У него губы изогнуты в улыбке. — С чего бы это? — А между передними зубами… — Что? — Застрял черный волос. — И что из этого? — А то, что человек перед смертью всласть покушал. Ха-ха! Ха-ха, о господи, хо-хо, скорей, бегом, скорей, бегом. — И последний вопрос. — Ну, что еще? — Ты готов со мной сбежать? — Куда? — К пиратам. Мы наконец-то добрались до машины «скорой помощи», и Джеральда вкатили в распахнутые двери. — К пиратам! — громогласно повторил он. — Ладно, Джеральд, хоть бы и к пиратам — я с тобой! Двери захлопнулись, взвыла сирена, заурчал двигатель. — К пиратам! — прокричал я вслед.